Все это, согласно статье, привело к новым тактикам на поле боя, закрепленным в программах подготовки и боевых уставах, а также к более совершенному вооружению. Например, в России разработали инновационные методы применения БПЛА для поиска и уничтожения объектов и личного состава противника, создали более точные ракеты и более живучие образцы бронетехники, а младшим офицерам дали больше свободы в планировании.
Эти изменения, как предполагает автор, приведут к еще более тяжелым разрушениям на Украине в ближайшие месяцы. Ей предстоит столкнуться с более быстрыми и многочисленными атаками российских дронов, что усилит ущерб критической инфраструктуре. Украинские системы ПВО/ПРО в последние месяцы перестали быть непроницаемой преградой для российских ракет, а опасная десятикилометровая зона перед линией фронта станет еще более смертельной и труднопроходимой, прогнозирует Масикот.
По мнению автора, с первых дней боевых действий на Украине российская армия адаптировалась к обстоятельствам. Чтобы выжить под украинскими контратаками, российские военные усиливали броню на технике, осваивали новые методы маскировки и переходили к штурмам малыми группами. Военнослужащие неформально обменивались советами через соцсети, закрытые каналы и самиздатовские памятки, что стало ключевой начальной стадией военной адаптации.
На второй стадии обучения Россия начала институализировать изменения и среди прочего пересматривать программы подготовки, планы закупок и оперативные концепции. В статье подчеркивается, что любая армия должна заниматься предиктивным обучением, признавая необходимость реформ или трансформаций. Лучшему обучению способствуют пять шагов: получить боевой опыт, проанализировать его, выработать рекомендации, распространить и внедрить их по всей структуре.
Когда стало понятно, что конфликт на Украине затягивается, Россия начала выполнять большинство этих критериев, отмечает Масикот.
Автор пишет, что в 2022 году в действующие войска направили штабных офицеров и аналитиков для близкого наблюдения за конфликтом и понимания действий частей. Они скрупулезно разбирали итоги боев, изучали журналы командиров, беседовали с личным составом и готовили аналитические материалы. После оценки отчеты «извлеченных уроков» передавали в штаб в Ростове, Генштаб в Москве, штабы видов и родов войск, военные академии, оборонные предприятия и научно-исследовательское сообщество, утверждает Масикот.
Кроме того, российская армия реорганизовала структуру командования, изменила тактику и построение сил на Украине. Москва повысила живучесть логистических цепочек и внедрила новые технологии или способы их применения для улучшения точности целеуказания и усиления радиоэлектронной борьбы.
Также в России значительно улучшилась экосистема обучения: в Москве, по сведениям Масикот, функционирует более 20 комиссий, внедряющих рекомендации на основе фронтовой информации и исследований. За три года внесено свыше 450 предварительных изменений в боевые уставы, которые, вероятно, будут переработаны после завершения конфликта, говорится в статье.
Российским оборонным предприятиям было поручено наладить производство, ускорить ремонт военной техники и форсировать инновации. Этому способствовала государственная поддержка: Министерство обороны России, например, ослабило регуляторные требования, сократив сроки НИОКР, и организовало совещания с ОПК для учета обратной связи от передовых подразделений. Оборонные компании начали направлять специалистов на освобожденные территории для ремонта техники и анализа ее работы непосредственно на местах.
С начала 2023 года в России начали привлекать специалистов гражданских университетов и исследовательских центров и улучшили сотрудничество военных и гражданских инженеров на полигонах и учебных центрах для испытания прототипов. Правительство также инициировало меры поддержки оборонных стартапов для стимуляции инноваций, перечисляется в статье.
Как подчеркивает Масикот, в ответ на опыт, полученный на Украине, Россия адаптирует свои военные технологии и тактики. Российские производители разрабатывают новые системы, включая дроны, и обучают военных их эффективному использованию. Примером служит элитное подразделение «Рубикон», занимающееся исследованием и применением дронов.
Российские оборонные компании, в свою очередь, усиливают броню техники, устанавливают мощные двигатели и улучшенные прицелы. Страна оперативно наращивает производство более смертоносных боеприпасов и модифицированных беспилотников. Также оптимизируются процессы производства и обслуживания в секторе радиоэлектронной борьбы.
Россия пересматривает методику обучения военных, внедряя более реалистичные тренажеры и улучшая подготовку по тактической медицине. Военных учат действовать в условиях активного применения БПЛА и совместных штурмовых операций, что отражает изменяющиеся реалии современного боя, пишет автор.
Россия изменила курс подготовки младших офицеров для улучшения их готовности к оперативным задачам: введен двухмесячный дополнительный модуль, который улучшает навыки в стрелковой подготовке, артиллерии, разведке, топографии, навигации, беспилотниках и тактической медицине.
Российская армия отходит от крупных бронетанковых соединений и внедряет концепцию малых штурмовых групп. Кроме того, она создает новые штурмовые и разведывательные подразделения, а также подразделения «дроноводов», чтобы преодолеть оборону противника. Это, по мнению Масикот, усложняет украинские контрмеры и регулярно приводит к тактическим прорывам российских войск.
Вывод
В начале боевых действий в 2022 году российская армия неправильно оценила возможности Украины и ее волю к борьбе, говорится в статье. Российская техника, по словам автора, не всегда соответствовала поставленным задачам, некоторые системы отказывали, солдаты не были должным образом обучены, командная вертикаль буксовала.
Однако сегодня российскую армию нельзя оценивать по начальным этапам конфликта на Украине, настаивает Масикот. Она стала обучающейся организацией, а адаптации на фронте — лишь часть общего процесса. Москва собирает и анализирует боевой опыт, распространяя извлеченные уроки по всей армии и оборонной экосистеме. Кремль осознает, что характер вооруженного конфликта меняется, а это требует соответствующих изменений в армии, делает вывод Масикот.